Кирилл Сидоренко
Президиум Высшего Арбитражного Суда сформулировал правовую позицию по вопросу, который на первый взгляд кажется небольшим и не очень значимым. Но это решение отныне закрывает для недобросовестных предпринимателей лазейку в нечетко сформулированных нормах Гражданского Кодекса РФ об исполнении обязательства третьим лицом за должника.
В рассматриваемом деле лизинговая компания должна была передать лизингополучателю грузовые автомобили после внесения лизингополучателем задатка, эквивалентного сумме более одного миллиона долларов США. В день заключения сделки третье лицо перечислило лизинговой компании 28,5 млн. рублей платежным поручением, в назначении которого была ссылка на письмо, номер и дату лизингового договора и указание на то, что платеж осуществляется за лизингополучателя. На следующий день лизинговая компания передала лизингополучателю технику согласно условиям договора. Примерно через полтора месяца плательщик письмом потребовал от лизинговой компании возвратить 28,5 млн.рублей, якобы перечисленные по ошибке. После того, как лизинговая компании отказалась возвращать эту сумму, плательщик обратился в суд с иском о взыскании неосновательного обогащения с лизинговой компании.
Суд первой инстанции удовлетворил требование плательщика, указав, что лизинговая компания не предоставила документа, которым лизингополучатель возложил обязанность по уплате задатка на плательщика. Суд также учел, что лизингополучатель и плательщик отрицали факт возложения такой обязанности. Исходя из этого, суд взыскал с лизинговой компании сумму задатка и проценты за пользование чужими денежными средствами.
Суд апелляционной инстанции не согласился с решением суда первой инстанции, указав в частности, что исполнение обязанности по уплате задатка не нарушило прав лизингополучателя; кредитор действовал в сложившихся обстоятельствах разумно и добросовестно; плательщик был достоверно осведомлен об обязательстве, связывающем должника и кредитора. Исходя из этого апелляционный суд пришел к выводу, что платеж, совершенный третьим лицом добросовестному кредитору, не привел к образованию на его стороне неосновательного обогащения и в связи с этим отказал в иске.
Суд кассационной инстанции не согласился с апелляционным судом, отменил его постановление и оставил в силе решение первой инстанции.
В своих выводах Президиум ВАС РФ указал, что судами первой и кассационной инстанций не учтено следующее. В соответствии с пунктом 1 статьи 313 Гражданского кодекса Российской Федерации исполнение обязательства может быть возложено должником на третье лицо, если из закона, иных правовых актов, условий обязательства или его существа не вытекает обязанность должника исполнить обязательство лично. В этом случае кредитор обязан принять исполнение, предложенное за должника третьим лицом. По смыслу данной нормы должник вправе исполнить обязательство, не требующее личного исполнения, самостоятельно или, не запрашивая согласия кредитора, передать исполнение третьему лицу. Праву должника возложить исполнение на третье лицо корреспондирует обязанность кредитора принять соответствующее исполнение. При этом закон не наделяет добросовестного кредитора, не имеющего материального интереса ни в исследовании сложившихся между третьим лицом и должником отношений, ни в установлении мотивов, побудивших должника перепоручить исполнение своего обязательства другому лицу, полномочиями по проверке того, действительно ли имело место возложение должником исполнения обязательства на третье лицо. Следовательно, не может быть признано ненадлежащим исполнение добросовестному кредитору, который принял как причитающееся с должника предложенное третьим лицом, если кредитор не знал и не мог знать об отсутствии факта возложения исполнения обязательства на предоставившее исполнение лицо и при этом исполнением не были нарушены права и законные интересы должника. Поскольку в этом случае исполнение кредитором принимается правомерно, к нему не могут быть применены положения статьи 1102 Гражданского кодекса Российской Федерации, а значит, сама по себе последующая констатация отсутствия соглашения между должником и третьим лицом о возложении исполнения на третье лицо не свидетельствует о возникновении на стороне добросовестного кредитора неосновательного обогащения в виде полученного в качестве исполнения от третьего лица.
Апелляционный суд верно установил, что плательщик продемонстрировал осведомленность об обязательстве между лизинговой компанией и лизингополучателем, указав в назначении платежа номер и дату договора, а также указав на то, что платеж осуществляется за лизингополучателя. Кроме того сумма и дата платежа соотносились с условиями лизингового договора. В данных условиях лизинговой компании было разумно предположить осуществление исполнения плательщиком с согласия лизингополучателя.
Постановление содержит указание на то, что содержащееся в нем толкование правовых норм является общеобязательным и подлежит применению при рассмотрении арбитражными судами аналогичных дел.