Федор Куприянов, кандидат юридических наук, адвокат
Один неверный знак в любом документе мгновенно делает его незаконным. Но описок и опечаток встречается немало и полностью их искоренить нереально. Возможно ли изменить отношение к ошибке?
— Что случилось? — спросил я у пенсионерки, которая стояла около управы района.
— Старая я дура. Получила справку, а в ней номер квартиры перепутан. Теперь надо ехать переделывать.
Подобные казусы носят массовый характер. Описки с опечатками встречаются везде. Хорошо, если документ «свежий» и получить другой документ можно. А если ошибка обнаружилась в старом документе? Придется идти в суд. Есть процедура признания судом так называемых «фактов, имеющих юридическое значение». Суд устанавливает принадлежность документа, например квартиры, именно старушке. К сожалению, суд в «признании факта» легко может отказать, если окажется, что новую справку можно получить во внесудебном порядке. А «во внесудебном порядке» походишь по архивам, ничего не найдешь, и вернешься в суд, но таков порядок.
Похожий казус случился на днях в одном из отделений банка. Сын много лет распоряжается счетом матери, представляя в банк доверенность.В очередной доверенности, заверенной консулом России за границей, была ошибка -в номере паспорта одна цифра недописана.
— Нужно переделать! — сказали в банке. — Неточности быть не должно.
Кто сказал, что не должно? Может быть, в каком-либо законе написано, что в документах не должно быть описок? Нет такого закона и никогда не было, даже в самое бюрократическое советское время. И подзаконных актов таких нет. Правда, есть ряд нормативных актов, запрещающих принимать документы с неоговоренными исправлениями. Но исправление — умышленное действие исправителя. Описка же — неумышленная оплошность, незамеченная автором. Между исправлением и опиской нет ничего общего. С юридической точки зрения любой документ издается для того, чтобы подтверждать указанные в нем существенные юридические факты. И если эти факты документ подтверждает, то во всех второстепенных местах документа могут быть описки и опечатки. Так, для доверенности существенным юридическим фактом является описание личности, выдавшей доверенность, и лица, которому доверенность выдана. При этом паспортные данные доверенного лица вообще не являются обязательным реквизитом доверенности. Допускается для доверенности иная идентификация, например, адрес, год рождения, место рождения и проч. Доверенность пишется не для удостоверения номера паспорта доверенного лица, а для удостоверения его полномочий. Да и сам работник банка признал, что у него лично нет сомнений, что доверенность выдана именно предъявившему ее лицу. А раз нет сомнений, то отказ в выдаче денег по признаку мелкой описки незаконен.
Может ли исполнитель банка вдаваться в решение вопроса, какая описка в документе является серьезной ошибкой, а какая мелочью? Ведь сотрудник только проверяет соответствие доверенности закону по форме. Самая простая проверка доверенности — какие реквизиты, какая печать и дата — уже может считаться первичной экспертизой. И, если у нет сомнений о личности поверенного, документ должен быть принят.
Проблема мелких, ничего не значащих описок в документах мешает и бизнесу. Кстати, там проблема описок активно решается, и всегда в пользу индивидуальных предпринимателей и коммерческих организаций. Например, если на какой-нибудь накладной в фамилии директора фирмы пропущена хоть одна буква, то даже при полном соответствии остальных реквизитов налоговики полагают, что документ подписан неправомочным лицом, и доначисляют проверяемой фирме налоги. Арбитражные суды раз за разом отменяют эти постановления.
А вот за граждан заступиться некому. Любая процедура судебного обжалования отказа в принятии той же доверенности намного дольше, чем переделка документа. А как решается этот вопрос на Западе? «В нашем банке проблем бы не возникло, — ответили в Бельгии, — а в госорганах нашего Королевства тем более». Примерно такие же ответы были получены в Германии и в Литве. Кстати, в авиабилете международной перевозки согласно Международной же конвенции в фамилии пассажира допускается до трех ошибочных букв.
Кое-что в этом направлении уже делается, в подзаконных актах нескольких ведомств робко появились правила «работы над ошибками». Но в целом законодательство составлено так, как будто ошибок не бывает. Надо законодательно допустить ошибки в официальных документах. Просто признать, что они есть, что изжить их невозможно. Второй шаг — следует обязать все принимающие официальные документы организации их оценивать, а критерии сформулировать в законе. Как это может выглядеть? Сотрудник принимающей организации находит ошибку, обводит ее красным карандашом, чтобы она не тиражировалась далее в базах данных, и пишет на обороте краткую записку: в таком-то документе «квартира 8» указана ошибочно, но из штампа в паспорте заявителя установлено, что надо читать «квартира 18». Запрещает ли такое поведение законодательство, действующее сегодня? Нет. Сегодня «прощение» ошибок — выгодный коррупционный бизнес мелких чиновников.
Опубликовано в РГ (Федеральный выпуск) N5875 от 4 сентября 2012 г.