Виктор Блажеев: Тяжело. Это можно сделать, только лишив образовательное учреждение лицензии в судебном порядке. И нужно прилагать огромные усилия — собирать документы, проводить проверки. Плохих вузов и факультетов, к сожалению, много, а сил у тех, кто контролирует эту сферу, мало. Поэтому слабые вузы и факультеты пока остаются на рынке образовательных услуг.

Второй путь — более серьезные проверки в тот период, когда вуз проходит аккредитацию и получает лицензию. Ассоциация юристов России, куда входим и мы, предлагает ввести процедуру общественной аккредитации вузов с обязательным участием в рейтингах, размещением о себе открытой информации на сайтах, в печати. Если вуз отказывается от общественной аккредитации, значит, не все в нем так уж хорошо.

РГ: По каким критериям надо оценивать вузы?

Блажеев: Например, по количеству докторов и кандидатов наук. Но если государственная аккредитация этим и ограничивается, то общественная посмотрит — каких именно наук? Юридических, или, может, технических или филологических, исторических? В вузе должно быть не менее четырех кафедр. Надо проверять, есть ли они на самом деле, по каким специальностям там защищаются диссертации. Если это кафедра гражданского права, то и работать там должны преподаватели, которые защищались по специальности гражданское, предпринимательское или частное право. Но не административное, уголовное право. И не криминология. Государственная аккредитации проверяет, сколько книг в библиотеке вуза, а общественная может посмотреть, какие из них посвящены юриспруденции, каким именно отраслям права.

РГ: Каждый год мы слышим о том, что вузы выпускают слишком много юристов. Может, настало время оставить два-три специализированных вуза?

Блажеев: У нас перепроизводство юристов, которых готовят в негосударственных вузах, а также в тех, где юридические факультеты являются непрофильными и открыты лишь для того, чтобы поправить финансовое положение.

РГ: В этом году у вас появилась новая специальность — энергетическое право. Завтра будут нефтяное и газовое? Что, универсальные юристы уже не нужны?

Блажеев: Речь идет не о специальности. А о прикладной специализации. В институт энергетического права мы набрали 70 человек и будем готовить юристов с традиционной фундаментальной подготовкой, но максимально приближенной к той сфере, куда они пойдут работать. У нас есть соглашение с минэнерго о совместной подготовке специалистов. Министерство принимает участие в подготовке учебных планов, в формировании учебно-методической литературы, проведении мастер-классов, предоставляет возможность пройти практику на своих предприятиях. В планах вуза — специализации и по другим направлениям деятельности юриста.

РГ: С сырьевыми отраслями понятно. Но никакая инновационная экономика не будет работать без специалистов по авторскому праву. Их академия будет готовить?

Блажеев: В следующем году в академии планируется реализация проекта под условным названием «Институт интеллектуальной собственности», который будет готовить специалистов в области интеллектуальной собственности, авторского и смежных прав.

РГ: Как прошел набор в этом году, каким был средний балл у зачисленных абитуриентов?

Блажеев: 81 по специальности «юриспруденция», а по «судебной экспертизе» 83 балла. По сравнению с прошлым годом вступительная кампания прошла более упорядоченно. Кроме ЕГЭ мы проводили дополнительное вступительное испытание, что позволило обеспечить качественный набор на первый курс. К слову, в этом году было чуть меньше желающих пойти в Институт банковского права. Для нас это стало неожиданностью.

РГ: Были случаи, когда абитуриент приносил блестящие результаты ЕГЭ, но не мог выдержать дополнительный экзамен?

Блажеев: К сожалению, были ребята, у которых на ЕГЭ по обществоведению стояло 80 баллов, но наш дополнительный экзамен они сдать не смогли — получили ноль. Поскольку вообще ничего не ответили. В следующем году нам бы тоже хотелось попасть в список вузов, которым дано право проводить свой экзамен. Это хорошая комбинация для отбора студентов. Как и система олимпиад. Ассоциация юридических вузов России планирует проводить свою собственную олимпиаду, чтобы на ней отбирать самых подготовленных ребят и зачислять их в первую очередь. Льгота будет распространяться на все вузы, входящие в ассоциацию. Если нас поддержит Союз ректоров и Совет по олимпиадам, то в марте-апреле пройдут первые туры.

РГ: Как отличить хорошего юриста от плохого?

Блажеев: Хороший — тот, кто профессионален и не равнодушен к людям. Знаете, что сближает профессию юриста и врача? Судьба человека. По вине врача можно умереть на операционном столе, а по вине юриста — провести всю жизнь в тюрьме. Первый случай, конечно, фатальнее. Но и второй не самый хороший вариант.

РГ: Ваши преподаватели адвокатской практикой занимаются?

Блажеев: Да.

РГ: Недавно в Москве 400 адвокатов лишились права состоять в профессиональной гильдии за различные нарушения. Не слишком ли большая цифра для профессионального сообщества?

Блажеев: Нет. Любая структура, в том числе и адвокатское сообщество, занимается самоочищением. В России 65 тысяч адвокатов, в Москве — около 8 тысяч, так что потеря четырех сотен не самых лучших пройдет незаметно.

РГ: 65 тысяч на всю страну — это много или мало?

Блажеев: Все зависит от уровня правовой культуры. Чем он выше, тем больше юристов требуется государству. Сейчас лидер по числу адвокатов — США. Там человек без него шага не сделает и заранее заботится о том, чтобы предотвратить для себя какие-то неприятные последствия. А у нас к адвокату идут только тогда, когда неприятности уже случились. Понятия семейного адвоката в России вообще не существует, а в развитых странах они так же популярны, как и семейные врачи. Думаю, в России вместе с развитием гражданского общества, института собственности количество адвокатов будет расти.

РГ: У вас в свое время была большая адвокатская практика. Вот скажите, может ли адвокат отказаться защищать клиента по этическим соображениям. Жестокого убийцу, к примеру.

Блажеев: Бывают ситуации, когда адвокат не может представлять интересы человека по этическим причинам. Но это исключения. С моей точки зрения адвокат должен защищать любого человека, в том числе — убийцу. Задача адвоката в этой ситуации состоит не в том, чтобы помочь уйти от наказания, а понять, почему произошло преступление, найти обстоятельства, которые были бы в пользу подзащитного, смягчили его вину.

РГ: Сейчас некоторые ректоры предлагают отменить заочное и вечернее обучение. А вы как считаете?

Блажеев: Мне кажется, что заочное образование имеет перспективу и сейчас оно наполнилось совсем иным содержанием, я имею в виду информационные возможности. В нашем вузе годами отстраивалась система заочного обучения, и она сегодня эффективна.

РГ: Не кажется ли вам, что при нашей повальной юридической безграмотности есть смысл преподавать право в школе? Хотя бы в рамках факультатива.

Блажеев: Начинать надо даже не со школы, а с детского сада — на доступном языке объяснять какие-то правовые вещи. Что касается школ, то в Москве в 25 учебных заведениях академией открыты юридические классы, где ведут занятия наши преподаватели, аспиранты и студенты.

Кстати

Знаменитые выпускники академии:

Владимир Азбукин — заместитель министра энергетики РФ;

Михаил Барщевский — полномочный представитель правительства РФ в высших судебных инстанциях;

Павел Буре — хоккеист;

Валерий Газзаев — заслуженный тренер РФ;

Анатолий Кучерена — адвокат;

Мария Максакова — оперная певица;

Сергей Собянин — зампредседателя правительства РФ.