 |
| Инна Демидова: Число заявлений на «дачную амнистию» неуклонно растет. Фото: Сергей Мардело |
|
Какие услуги Росеестра можно получить через «единое окно»? Как ведется контроль над арбитражными управляющими?
На эти и другие вопросы на «деловом завтраке» в «РГ» ответила Инна Демидова, руководитель управления Росреестра по Воронежской области.
Российская газета: Еще недавно вы возглавляли областное управление Федеральной регистрационной службы, теперь под руководством фактически три ведомства?
Инна Демидова: Объединение Роскартографии, Роснедвижимости и Росрегистрации на уровне центральных аппаратов произошло в 2009 году. Первые две службы упразднили, создав единую — Федеральную службу госрегистрации, кадастра и картографии (Росреестр). Поэтапная реорганизация территориальных органов в Воронежской области прошла в текущем году, с 1 марта по 28 мая. К нашим старым функциям (регистрация сделок и прав на объекты недвижимости, предоставление информации из ЕГРП, контроль над СРО арбитражных управляющих) прибавились кадастровый учет объектов недвижимости, мониторинг земель, их кадастровая оценка и государственный земельный контроль, а также работы в сфере геодезии и картографии. Мы опасались, что перемены создадут напряженность: придется приостанавливать прием документов, образуются очереди. Но сотрудники Росреестра не нарушили регламент ни по срокам, ни по качеству предоставления услуг.
РГ: В чем смысл преобразований?
Демидова: Конечная цель — сделать работу службы и ее территориальных органов более быстрой и удобной для заявителей. Будет создана автоматизированная база данных об объектах недвижимости — в том числе объектах капстроительства. Любой гражданин (равно как и любое юрлицо) из любой точки страны и мира сможет через Интернет узнать о том или ином объекте комплексно: расположение, кадастровая стоимость, наличие зарегистрированных прав и обременений. В электронном виде можно будет подготовить документ, подать его, получить выписки из госреестра прав и госкадастра объектов недвижимости.
РГ: В Воронеже открыт многофункциональный центр оказания госуслуг по принципу «единого окна». Чем он полезен клиентам Росреестра и кадастровой палаты?
Демидова: Там можно подать документы на кадастровый учет и на регистрацию прав одновременно — причем одному специалисту. То есть человек приносит справку о выделении ему земельного участка с сформированными границами, и начинается взаимодействие подразделений Росреестра и палаты — остается прийти второй раз и забрать кадастровый паспорт и «зеленку».
РГ: Сельхозпроизводители жалуются: тяжело оформить землю в собственность, надо собрать невероятное количество документов…
Демидова: Поясню, в чем сложность. Первоначально закрепленные за колхозом или совхозом земельные массивы определялись как один объект недвижимости. Массив разделялся на доли, которые распределялись между работниками колхоза, — а их могло быть и 300, и 700, и полторы тысячи. 1 марта 2008 года вступил в силу закон № 221-ФЗ, который исключил понятие «единое землепользование» и установил, что земельный участок (права на который подлежат госрегистрации) должен иметь замкнутые границы. Соответственно, участком стал считаться не весь «колхозный» массив, а его составные части. Их может быть 10-20, и на каждую, как правило, распространяется долевая собственность. Владельцы участка определяются решением общего собрания. Умножаем количество дольщиков на количество земельных участков — это тысячи долей, сведения о которых надо обработать, внести в реестр и оформить в виде свидетельств… До 2005 года в нашей области права собственности на земли сельхозназначения регистрировали неактивно. Лет за семь мы зарегистрировали примерно треть земельных долей. А вот за последние три-четыре года спрос на эту услугу резко возрос, и теперь в реестр внесено порядка 60 процентов долей.
РГ: Эта тенденция — общероссийская?
Демидова: Да. Как и проблема. Ее усугубляет еще один фактор: в Воронежской области минимальный размер земельного участка, формируемого для использования в сельском хозяйстве, — 200 гектаров. Это очень высокая планка. А, допустим, в Самарской области минимум практически равен одной доле (около пяти гектаров). Там почти нет долевой собственности на землю, везде зарегистрированы права на земельные участки.
Через «единое окно» можно одновременно подать документы и на кадастровый учет, и на регистрацию прав
РГ: Что делается у нас для улучшения ситуации?
Демидова: Когда начался «бум» регистрации, в райотделах ФРС вывесили книги самозаписи. Чтобы не было разговоров, что кто-то вне очереди прошел. Но, бывает, сельхозорганизация записывается загодя и не успевает собрать документы к тому времени, когда подходит ее черед… Тут мы никого не ждем, начинаем принимать следующих по списку. По соглашению с департаментом аграрной политики иногда организуем внеплановый прием документов — не в ущерб имеющейся очередности — для крупных инвесторов, которые готовы реализовать серьезные проекты по приоритетному направлению — животноводству. Мы также сами подготовили программный продукт, чтобы конвертировать входящие документы из стандартных пользовательских программ в наш реестр прав. Предварительным набором данных занимаются не сотрудники, а заявители — и прием документов ускоряется почти вдвое.
РГ: Насколько актуален для региона вопрос перевода земель сельхозназначения или промышленности в земли под строительство?
Демидова: Не вижу, что процесс идет активно. Актуальнее вопрос целевого использования земель. Мы часто выявляем подобные нарушения, привлекаем хозяйствующих субъектов к ответственности — в виде предписаний и штрафов. Увы, это не всегда эффективно, а иных полномочий у нас нет. Нарушители прекрасно понимают, что сумма штрафа несоизмеримо мала в сравнении с выгодой, которую дает использование земли не по назначению. Здесь нужно искать более радикальные решения.
РГ: Вопрос от семьи Нечаевых из Таловского района Воронежской области: «Живем в деревне, дом построили сами в 1985 году. С нас берут имущественный налог на недвижимость, при этом свидетельства о собственности на дом нет. Насколько нам известно, налог на недвижимость физических лиц Госдума не приняла. На каком основании берут с нас этот налог?»
Демидова: Вообще вопрос в компетенции налоговой службы, я могу ответить просто как юрист. Любое физическое лицо уплачивает налог на имущество, если обладает им, например, на праве собственности. Права, возникшие до вступления в силу закона о госрегистрации (31 января 1998 года), признаются юридически действительными без госрегистрации в ЕГРП. Если дом с 1985 года состоит на учете в БТИ, то его владельцы являются правообладателями и в налоговой об этом знают.
РГ: Еще вопрос, от Антона: «В первом квартале 2009 года я приобрел квартиру в новом доме, получил свидетельство о праве собственности в УФРС и решил заплатить налог на имущество. Но в Коминтерновской районной налоговой инспекции мне сказали (в конце прошлого года и в мае этого): «Сведениями о данной квартире не располагаем, органы техинвентаризации и УФРС нам ничего не сообщали. Может быть, через год-полтора». Получается, из-за нерасторопности БТИ (а может быть, УФРС) у меня будет копиться задолженность по налогу? Что вы посоветуете?»
Демидова: Мы оперативно передаем в налоговую информацию о зарегистрированных правах или их прекращении в автоматизированном режиме каждые 10 дней, а в марте всегда дублируем информацию за предыдущий календарный год полностью. Может, какой-то сбой был технический… На моей памяти это второй такой случай. Первый был вообще скандальным: человеку начислили налог за проданное имущество, пришлось нам еще раз проинформировать об этом налоговую. Антону стоит взять свидетельство о праве собственности или выписку из реестра и представить налоговикам. Можно и нам обращение направить, чтобы вопрос решился в индивидуальном порядке — перешлем инспекторам ФНС информацию повторно.
РГ: Как складывается контроль над арбитражными управляющими? Какие санкции применяются к тем, кто недобросовестно относится к своим обязанностям?
Демидова: Эта работа идет успешно, хотя — опять же в рамках возможностей, которые нам предоставили законодатели. Мы вправе лишь составить протокол о нарушении, а к административной ответственности привлекает суд. Да, почти по каждому нашему иску суд накладывает на управляющих штрафы. Но что такое для них 2,5 тысячи рублей? Смех. Максимальная административная ответственность, предусмотренная законодательством, — дисквалификация на полгода. Несколько раз мы этого добивались, но, к сожалению, суды очень редко принимают такие решения. Не знаю, почему. Я уже и на председателя арбитражного суда области Виктора Анохина выходила… Ряд действий управляющих в рамках нашумевших дел вызывает недоумение. Были случаи, когда мы были вынуждены направлять материалы в правоохранительные органы для возбуждения уголовных дел — результат рассмотрения, кстати, тоже не впечатляет.
РГ: А сколько было случаев дисквалификации?
Демидова: Шесть. Чего нам это стоило! Хвостом ходили за каждым управляющим. Нужно было зафиксировать в определенный промежуток времени неоднократные нарушения. Неоднократность — это не менее двух. Но наш арбитраж считает: минимум — три. Сейчас сложностей прибавилось: арбитражные управляющие — индивидуальные предприниматели, контролировать их можно только по согласованию с прокуратурой. Поэтому когда к нам приходит жалоба, в которой не описан конкретный состав административного правонарушения, проверить более детально мы не вправе.
РГ: Надо законы менять?
Демидова: Однозначно. И не только федеральные. Увы, законодатели иногда не успевают за развитием общества, в итоге нормативные акты противоречат друг другу. Так, арбитражных управляющих планировали сделать некими самостоятельными фигурами, не ИП, но закон об ограничении госконтроля за деятельностью малого бизнеса был одобрен быстрее.
