Добро пожаловаться

Материалы «Юридической недели» подготовлены совместно с Ассоциацией юристов России

«Российская газета» — Неделя №5558 (182)
18.08.2011, 00:55

Арбитражные суды открыли двери для простых людей, не обремененных статусом предпринимателя. Это событие произошло незаметно для широкой публики, но вызвало большой резонанс в профессиональной среде.

Пока доступ в арбитражный суд физических лиц ограничен, но есть вероятность, что в перспективе граждане смогут призывать к арбитражному барьеру банки, налоговые инспекции и всех, с кем возникли чисто экономические разногласия.

Заместитель председателя Высшего арбитражного суда РФ Татьяна Андреева в интервью «Российской газете» отметила, что, по ее мнению, не так важно, в какой именно суд — арбитражный или общей юрисдикции — человек придет защищать свои права. Главное, чтобы его дело было рассмотрено грамотно, справедливо, своевременно и чтобы неопределенность в вопросах компетенции не препятствовала судебной защите, доступу к правосудию. Для этого она предлагает шире привлекать на должности судей представителей всех юридических профессий — адвокатов, корпоративных юристов, преподавателей вузов и многих других.

Российская газета: Сейчас в юридическом мире развернулась бурная дискуссия, что арбитражные суды вроде бы забирают часть полномочий у судов общей юрисдикции. Это правда? Действительно — забирают?

Татьяна Андреева: Да ничего они не забирают. Просто на законодательном уровне предпринимаются попытки определить содержание экономического спора и иных споров, связанных с законодательной деятельностью. А дискуссия  эта  имеет давнюю историю: с тех пор, как были образованы арбитражные суды — а это уже почти 20 лет тому назад, — они «забрали» часть полномочий у судов общей юрисдикции, имея в виду, что к ведению арбитражных судов были отнесены экономические споры и другие дела с участием юридических лиц и предпринимателей, а в случаях, предусмотренных законом, с участием иных организаций и органов государственной власти.

По мере развития арбитражного процессуального законодательства, касающегося полномочий арбитражных судов, эта дискуссия получала новые импульсы. Особую актуальность она приобрела в 2002 году с принятием новых Арбитражного процессуального кодекса РФ и Гражданского процессуального кодекса РФ, когда к исключительной компетенции арбитражных судов были отнесены споры с участием акционерных обществ и других хозяйственных товариществ и обществ, независимо от того, являются ли участниками спорных отношений юридические лица или физические лица, в том числе не имеющие статуса индивидуального предпринимателя. Кроме того, тогда же арбитражные суды получили возможность рассматривать дела об оспаривании нормативных правовых актов, если федеральным законом их рассмотрение отнесено к ведению арбитражных судов. Сейчас эта дискуссия вновь обострилась в связи с внесением в 2009 — 2010 годах в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации изменений, направленных на уточнение положений о компетенции арбитражных судов.

В частности, в 2009 году в законодательстве было закреплено понятие корпоративного спора и все корпоративные споры, независимо от состава участников спорных правоотношений, отнесены к ведению арбитражных судов.

А в 2010 году дальнейшее развитие получили положения о подведомственности дел об оспаривании нормативных правовых актов, регулирующих отношения в различных областях экономики. Изменения, которые были внесены в Арбитражный процессуальный кодекс, предоставили возможность гражданам обращаться в арбитражные суды для оспаривания нормативных правовых актов, принятых государственными органами, органами местного самоуправления, иными органами или должностными лицами, и регулирующих отношения в определенных сферах экономической деятельности.

РГ: Значит, если человеку не нравится, скажем, полицейская инструкция по выдаче разрешений на травматическое оружие, он может смело подавать иск в арбитражный суд?

Андреева: Нет. В законе четко оговорено: гражданин может обратиться в арбитражный суд, если полагает, что оспариваемый нормативный правовой акт или отдельные его положения нарушают его права и законные интересы в тех сферах экономической деятельности, которые указаны в статье 29 АПК РФ, например, в сфере налогообложения, таможенного регулирования, экспертного контроля и других.

РГ: Хорошо, допустим, человек пришел к вам обжаловать какой-нибудь местный налог, как то тарифы за вход на общественный пляж или пошлины на водокачки. Все равно, получается, вы беретесь не за свое дело: раньше этот иск рассматривали суды общей юрисдикции.

Андреева: Хотя названные платежи никакого отношения к налогам не имеют, однако, действительно, сегодня любой налогоплательщик, в том числе гражданин, не имеющий статуса предпринимателя, может оспорить в арбитражном суде нормативный правовой акт, например, органа местного самоуправления, регулирующий отношения в налоговой сфере, в том числе в связи с уплатой местных налогов (земельный налог, налог на имущество физических лиц).

Только почему мы беремся не за свое дело? Разве сфера налогообложения — это не экономика? По закону, арбитражный суды рассматривают экономические споры и другие дела, связанные с предпринимательской и иной экономической деятельностью, т. е. они осуществляют правосудие в сфере экономики. Но экономика — это очень многозначное понятие, оно не ограничивается только предпринимательской деятельностью. Скорее, это все, что связано с хозяйственной деятельностью людей в широком смысле. В любом случае нельзя отожествлять понятие экономической деятельности с предпринимательской деятельностью.

РГ: Тем не менее, сложился определенный порядок вещей, когда предприниматели и юридические лица идут к вам. А простые граждане с теми же самыми исками направляются в суды общей юрисдикции. Теперь этот порядок волей-неволей нарушен, и многие в юридическом мире считают такой поворот неправильным.

Андреева: Вот в этом-то и проблема! Не должны одни и те же иски рассматриваться в разных судах, а выбор суда — зависеть от того, кто обращается с иском. Природа спора не может предопределяться истцом и меняться в зависимости от статуса лица, обращающегося с иском. Природа спора определяется его предметом, характером спорного правоотношения, а не субъектным составом его участников. Экономическая сущность конфликта между налогоплательщиком и налоговым органом никуда не денется даже в том случае, если налогоплательщик утратил статус предпринимателя.

Возможно, если бы в законе было определено понятие экономического спора или экономической деятельности, то не возникло бы и проблем с определением компетенции арбитражных судов.

Я не склонна считать, что последние изменения в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации свидетельствуют  о расширении компетенции системы арбитражных судов. Да, законодательство о подведомственности постоянно совершенствуется, и по некоторым категориям дел мы стали принимать заявления от физических лиц. Но речь идет о делах, которые связаны с экономической деятельностью. По существу, законодатель раскрывает содержание экономического спора, более четко определяет понятия, чтобы снять разногласия, исключить неопределенность.

В какой-то мере сомнения относительно правомерности наделения арбитражных судов широкой компетенцией в сфере экономического правосудия обусловлены ошибочным представлением о статусе арбитражных судов, как о специализированных судах. Однако ни Конституция РФ, ни Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» их таковыми не называет. Да и наука не дает оснований для такого понимания арбитражных судов. Арбитражные суды, как и Конституционный суд РФ — это суды со своей, свойственной только им компетенцией, можно даже сказать — суды со специальной юрисдикцией. Но это не специализированные суды, которые могут создаваться только внутри одной ветви судебной власти.

В связи с этим надо признать, что арбитражные суды — это самостоятельная ветвь судебной власти, такая же, как две других, и они обладают всей полнотой компетенции по осуществлению правосудия в сфере экономической деятельности, а не по рассмотрению отдельных категорий дел, прямо указанных в законе — именно так определяется компетенция специализированных судов, каковыми арбитражные суды не являются.  По большому счету, гражданам не должно быть дела до того, в какой именно суд обратиться, хотя вопросы компетенции и относятся к числу фундаментальных, особо значимых. Однако куда важнее, чтобы человек мог получить доступ к правосудию и надлежащую судебную защиту.

РГ: Теоретически, с этим не поспоришь. Однако суды общей юрисдикции все равно ближе к народу, они находятся в шаговой доступности. Ближайший же арбитраж все равно надо поискать.

Андреева: Подсудность при оспаривании нормативного правового акта «привязана» к месту нахождения ответчика, т. е. органа или лица, чей акт обжалуется, а не истца. Если человек подает иск к государственному органу, находящемуся в столице, а сам живет на Дальнем Востоке, дело все равно будет рассматриваться в Москве.

РГ: Тяжелый случай.

Андреева: Нет, при нынешних технологиях опасения, что возникнут какие-то трудности, не столь актуальны. Сейчас стала реальностью возможность направления исков, жалоб и других документов в любой арбитражный суд с использованием сети Интернет. Арбитражные суды, напомню, с начала года принимают иски и иные процессуальные документы в электронной форме. Введены правила использования видеоконференцсвязи в процессах. Кроме того, есть возможность и создания постоянных судебных присутствий, которые могут действовать вне места постоянного нахождения суда.

РГ: На словах все гладко — есть забота о человеке, налицо защита его прав. Однако нет ли тут каких-то подводных течений? Кто-то говорит, что между арбитражными  судами и судами общей юрисдикции идет скрытая борьба за власть. Сейчас арбитражным судам позволили рассматривать иски от людей на экономические акты, а завтра — разговоры об этом уже идут — позволят гражданам через арбитраж судиться с налоговой и таможней? И как к этому должен относиться отдельно взятый судья общей юрисдикции?

Андреева: Я не знаю, будет ли когда-нибудь принято решение о передаче в подведомственность арбитражных судов  всех налоговых, таможенных и им подобных споров с участием физических лиц,  хотя очевидно, что такие споры имеют экономическую сущность, они возникают  при осуществлении хозяйственной деятельности людей, они нам близки.

Однако более значимым мне представляется сейчас не вопрос о причинах передачи дел той или иной категории арбитражным судам, а вопрос о повышении эффективности правосудия.

Неопределенность в вопросах компетенции не должна препятствовать праву на судебную защиту, не должна создавать проблем для граждан и организаций, связанных с «поиском» суда, в который следует обращаться. На самом деле, мне кажется, что для эффективности судебной защиты, для стабильности гражданского оборота, стабильности экономики, важно не решать проблемы разграничения компетенции, а говорить о взаимодействии судов всех юрисдикций.

У нас существуют три самостоятельные ветви судебной власти — конституционная, суды общей юрисдикции, арбитражные суды. В Конституции найдено место для каждой из этих ветвей судебной власти. Зачастую они все применяют одни и те же законы, что требует и единства судебной практики. Гражданин вправе рассчитывать на то, что в какой бы суд он ни обратился, его права будут защищены и восстановлены. И он не должен разрываться между различными судебными ветвями. Самое плохое, когда один суд говорит, «не мое дело», другой — «не мое», и мы гоняем человека по кругу, решаем, какому суду рассматривать дело, не разрешая спор по существу, до бесконечности затягивая сроки судебного разбирательства.

Как бы ни складывалась ситуация с определением компетенции арбитражных судов, ясно одно, что на развитие законодательства о подведомственности дел в арбитражных судах влияет правоприменительная практика, в том числе практика рассмотрения дел арбитражными судами.

РГ: Однако на правоприменительную практику влияют не только законы, но и личные соображения отдельных людей, в том числе — людей в мантиях. Кто-то искренне болеет душой за дело, а кому-то не хочется терять вес и влияние. У нас же как часто бывает: меньше полномочий — меньше авторитета…

Андреева: Вопрос не в том, у кого больше власти. Авторитет суда определяется качеством судебных решений, уровнем эффективности правосудия. У каждого есть возможность судить о качестве решений, исходя из того, насколько оно устойчиво, насколько позволяет восстановить нарушенное право.

Судебные решения сейчас размещаются в широком доступе, любой сможет их изучить. Именно по этим решениям общественность судит о месте и роли судебной власти, отвечает ли она ожидает общества. Есть более значимые проблемы, чем выяснение, у какого суда больше власти. Повышение качества правосудия, доверия к суду, минимизация  судебной нагрузки, вопросы, связанные с формированием судебного корпуса — вот наши болевые точки.

РГ: Действительно, вопрос «а судьи кто?» актуален во все времена.

Андреева: Практика диктует необходимость привлечения в суды представителей всех юридических профессий, чтобы суды были более квалифицированными, были готовы к рассмотрению дел любой степени сложности.

РГ: Кого бы вы порекомендовали?

Андреева: Традиционно сложилось, что судейский корпус пополнялся за счет бывших работников прокуратуры, следственных работников. Может быть, для сферы уголовного судопроизводства это и хорошо. Но представьте себе экономические споры, в них может досконально разобраться только специалист, хорошо представляющий, как работают механизмы рыночной экономики, знающий эту сферу. Необходимо, чтобы в судейский корпус пришли представители науки, адвокаты, юрисконсульты, юристы компаний и корпораций, в том числе работающие в бизнесе, представители всех юридических профессий.

РГ: Что для этого требуется: менять кадровую практику или законы? Не мешают ли законы поступать в судьи тем же юрисконсультам?

Андреева: Так сложилось, что в стаж работы судьи, дающий право на получение всех выплат, включается время работы адвокатом, прокурором и следователем. Но не включается работа юристом компании, иная работа по юридической профессии. Создается неравенство, дискриминация по отношению к людям одной и той же юридической профессии. Думаю, что в целях привлечения в судьи представителей всех юридических профессий  следовало бы в этой части внести изменения в законодательство о статусе судей. Тогда в судейский корпус придут подготовленные люди, готовые рассматривать сложнейшие дела о банкротстве, налоговые споры, споры в сфере финансового рынка, инвестиций, корпоративные споры и другие.

В этом смысле, я имею в виду подготовку и подбор кадров для работы судьями, нам есть чему поучиться у наших зарубежных коллег.

РГ: Но ведь и практика — отличный учитель. Судья втянется в процессы, набьет руку на экономических делах, и все будет хорошо. Есть ли смысл изначально брать глубокого, но в чем-то одностороннего специалиста?

Андреева: Юристы компаний, имеющие опыт работы, адвокаты не страдают «обвинительным» уклоном, у них есть богатый опыт правоприменения, который был бы очень полезен в судебной работе.

РГ: А как привлечь на судейские посты успешных юристов из крупных корпораций, богатых адвокатских контор? Зарплаты не сопоставимы, и часто чиновники подозревают успешных людей, претендующих на должность судьи, в коррупционных намерениях. Мол, человек надеется разницу в доходах добрать за счет взяток.

Андреева: Работа судьей — пик юридической карьеры. Я не склонна видеть какой то подвох в том, что люди идут на более низкую зарплату. Имеет значение творческий характер работы, профессиональный интерес, желание полнее использовать свой потенциал. Ну и, конечно, осознание значимости работы в сфере правосудия. Ведь ни одному другому лицу, кроме судьи, не дано права принимать решения именем Российской Федерации. Сейчас судебная система очень открыта, она прозрачная. Мне важно, что обо мне думают мои коллеги, в том числе ученые-юристы, преподаватели вузов. Я совершенно уверена, что никакому судье это не все равно. К нам идут те, кто видит смысл в своей профессии, готов и может что-то сделать. Миссия судьи ко многому обязывает, но она же является и достаточным стимулом для того, чей профессиональный интерес не исчерпывается деньгами.