Владислав Куликов
«Российская газета» — Федеральный выпуск №5441 (65)
29.03.2011, 00:50
Верховный суд России дал подробные разъяснения, как привлекать к уголовному процессу экспертов и специалистов.
В наш век людям в мантиях не обойтись без особых знаний, пусть даже чужих. Как определить, скажем, смонтирована видеозапись на компьютере или реально снята? Или: становится ли надпись «миру мир», написанная на военкомате, экстремистской?
На подобные вопросы может ответить лишь человек, всю жизнь посвятивший электронным технологиям (как в первом случае) или работе со словом.
Вот случай из реальной судебной практики: муж вернулся из долгой командировки, жена же его не узнает. Говорит, мой супруг пропал, а этого человека, мол, впервые вижу.
Эта история кажется настолько абсурдной, что могла бы стать завязкой какого-нибудь триллера. Однако она случилась на самом деле.
Таким нетривиальным способом жена решила избавиться от надоевшего супруга. При обычном разводе пришлось бы делиться имуществом, а так, как говорится, нет человека — нет проблемы.
Муж подал в суд, чтобы вернуть потерянное имя. На процесс привлекли специалиста редкой профессии — эксперта по портретному сходству. Он провел портретную экспертизу, которая фактически вернула мужа в семью и разбила коварный план женщины.
Каждый день суды по всей стране назначают сотни исследований по самым разным вопросам. В советские годы любые знатоки априори работали на государство. Теперь суды все чаще привлекают к процессу частных экспертов.
Как рассказала «РГ» директор Института судебных экспертиз МГЮА имени О.Е. Кутафина, доктор юридических наук Елена Россинская, с 1992 года в стране появилась целая сеть негосударственных учреждений, занимающихся судебной экспертизой. Именно к ним во многих случаях и обращаются люди в мантиях.
— Невозможно штатом государственных экспертов охватить все судебные экспертизы, проводимые в стране, — говорит Елена Россинская. — Конечно, госэксперты есть во многих ведомствах. Но этого недостаточно. К тому же государственными экспертными учреждениями производятся далеко не все виды экспертиз.
Для некоторых редких экспертиз держать казенного знатока нерентабельно. Между тем работа негосударственных экспертов до сих пор не была упорядочена. Где искать профессионала? Как отличить честного эксперта от проходимца и взяточника? Постановление Пленума Верховного Суда России расставило некоторые точки над «i».
Высшая инстанция объяснила, что под негосударственными экспертными учреждениями следует понимать некоммерческие организации. В уставе такой структуры обязательно должна быть записана экспертная деятельность. А если кто-то образовал фирму, торгующую, скажем, кроссовками, макаронами, кипятильниками и параллельно оказывающую «экспертные услуги», то есть повод для подозрений.
— Пленум признал, что коммерческая деятельность плохо корреспондируется с экспертной детальностью, — говорит Елена Россинская. — Под негосударственными экспертными учреждениями следует понимать некоммерческие организации. Это упорядочило работу массы организаций, занимающихся экспертизой.
Экспертизу можно поручить и конкретному профессионалу, работающему в солидном учреждении. Допустим, научно-исследовательском институте или известном университете. Но прежде надо запросить, есть ли у человека соответствующее оборудование. Кроме того, надо проверить компетенцию эксперта — как государственного, так и негосударственного.
— В государственном учреждении за компетенцию сотрудников отвечает руководитель, — говорит Елена Россинская. — А негосударственные учреждения бывают разные. Есть уважаемые, чья компетенция не вызывает сомнений. В других случаях требуется серьезная проверка.
Чтобы судьи знали, куда обращаться, и Палата судебных экспертов, и Российский федеральный центр судебной экспертизы при минюсте проводят добровольную сертификацию экспертов. Прошедшие такую процедуру знатоки заносятся в реестры для использования в работе судей.
Как сообщил «РГ» исполнительный директор Палаты судебных экспертов Николай Гречуха, сейчас палата объединяет 866 частных экспертов и 100 негосударственных судебно-экспертных организаций. Добровольную аккредитацию прошли более 1000 человек, и сертифицировано 18 негосударственных лабораторий. А правосудию требуется не менее 15 тысяч таких специалистов.
— Мы активно сотрудничаем с судебной системой, например, ведем электронные реестры с поисковой системой, благодаря которым судья в любом регионе может найти нужного эксперта, — сказал Николай Гречуха.
Еще одна важная деталь: Верховный суд объяснил, как допрашивать специалиста. Это относительно новая фигура в процессе, во многом еще непривычная. По сути это тот же эксперт. Он знает очень много в своей области, однако не проводит инструментальные исследования конкретных объектов. Поэтому показаниями специалиста не могут подменить экспертное заключение. Однако этот человек как профессионал может высказать свое мнение по поводу материалов, дать рецензию с точки зрения пригодности и достаточности объектов, допустимости использования конкретных методов и методик исследования.
— Пленум Верховного суда пояснил, что специалист дает показания по правилам допроса свидетеля, установленным в Уголовно-процессуальном кодексе, — говорит Николая Гречуха. — Это не значит, что он становится свидетелем, просто урегулирована сама процедура.
При этом — внимание! — суд не вправе отклонить ходатайство о допросе специалиста, который явился по инициативе какой-то из сторон. Часто защита приглашает независимых специалистов на процесс, чтобы они могли сказать свое веское слово. Но люди в мантиях порой отказывались их слушать. Пленум объяснил, что такие вещи делать нельзя, специалиста надо выслушать. При рассмотрении ходатайства суду надо проверить, обладает ли данный человек специальными знаниями.
Ведь и защитники часто приглашают псевдоспециалистов, чтобы затянуть процесс. Показания специалиста и его заключение после соответствующей оценки судом могут быть признаны доказательствами.
